Destroyer Of Worlds
Название: Поэма без названия
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Рейтинг: PG
Пейринг: Умник/Странник
Глава первая Эпизод 1 Эпизод 2 Эпизод 3 Эпизод 4
Глава вторая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава третья Эпизод 1 Эпизод 2
Глава четвертая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава пятая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава шестая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава седьмая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава восьмая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава девятая Эпизод 1 Эпизод 2
читать дальше
Глава одиннадцатая.
Ж.-Б. Гренуй твердил бывало,
Что все имеет запах свой.
Я над котлетами стояла,
Уйдя в готовку с головой,
Вдруг – что за притча! Странный запах,
Как будто рядом курит Папа.
Я, отложивши все дела,
Поэму поглядеть пошла
И что же вижу – без сознанья
Лежит Елена, а страданья
Героя нашего удар
Гламурной бритвы оборвал!
Соавтор, встань! Хорош лежать!
Нам Пусю надобно спасать!
- Ах, Боже мой! Беда какая!
Ведь прокурора больше нет –
Он Мировой увидел Свет,
Судьбу по-своему решая…
- Не плачь, мой друг! Есть сила в нас
Помочь ему в жестокий час!
Ты мне поверь, еще не время
Посыпать пеплом наше темя –
Уже спешат сюда, к нему.
- Так нам стоять тут ни к чему,
Отступим в тень!
- Да-да, пойдем.
Все будет хорошо – вдвоем
Мы не дадим его в обиду!
И мы скрываемся из виду…
Теперь я знаю: пахнет кровью
И ужасом любовь твоя,
Суровый Странник! Ты героя
Довел до грани – говоря
По справедливости, достоин
Лютейшей ты из лютых кар…
Пока ж прими свободу в дар
И наслаждайся ей спокойно.
Но помни: есть и Высший суд!
Тебя там, Странник, не спасут…
Но автора совсем не слыша,
Спешит Рудольф в Совет Отцов.
Я умолкаю. Тише, тише!
Седых послушаем глупцов!
Вот входит Странник. Все затихли.
Исчез малейший даже шум.
Сидят все, головой поникли,
Нахмурен Папа и угрюм.
«А что вы тут как на поминках» -
Спросил Рудольф. «Послушай, сынку,
Беда большая. Умник наш
С собой покончил» - «Массаракш… -
Бормочет Странник. – Йоптваю…
Вчера ведь только на кую
Его вертел, а нынче… Блять!
Кому тут на венок сдавать?» -
Промолвил он, в коленях дрожь
Скрывая. Помни: не уйдешь
От совести, пусть даже совесть
Давно ты вырезал себе!
Однако я продолжу повесть
С нравоученьями в борьбе:
Читать мораль – моя работа,
Хоть верный спутник ей – зевота,
Да крепкий сон… Ну что ж, вперед!
И слово Шурин тут берет:
«Его спасти уже успели –
Курьер отправился по делу
С письмом от Папы срочным. Глядь!
Нет никого! Кому вручать?
Пробрался в мраморный он зал
И вовремя врачей позвал».
«В больнице, - Папа добавляет, -
Лежит наш Умник. Эх, беда!
Как излучение влияет
На нас… Измучишься страдать
И все закончишь. Не напрасно
Курю я этот план прекрасный,
А чтоб попроще видеть жизнь.
А раньше что? Хоть утопись!»
Отцы сочувственно вздыхают,
А Странник тут же понимает,
Что вроде б дела не пришить
К нему. «В больницу не ходить
И не отсвечивать напрасно, -
Решил он. – Будет все прекрасно!»
Вот в крупной клинике секретной
Наш прокурор лежит. К нему
Спешат в стремленье беззаветном
Коллеги все. Но почему,
Вы спросите, такое рвенье?
Они букеты и варенье,
Открытки, плюшки и духи
Несут, словесной шелухи
Еще поболе будет! Если
В беде начальство, то хоть тресни,
А нарисуйся, ибо в том
Карьера выглядит потом
Твоя получше, чем у тех,
Кто предпочел походу смех.
Кох, как овчарка, в коридоре
Стоит на страже, никого
Не допуская к прокурору:
«Тревожить незачем его,
Все передам я лично в руки,
А вы ступайте…» По науке
Лечебной, всем больным покой
Предписан, только мой герой
Его не ведал в ожиданьи
Прихода Странника – созданья
Без совести, но может быть
Он все ж захочет навестить
Хотя б на несколько минут…
Иль это, право, тяжкий труд?
Отцы вот даже приходили
В большом сочувствии к нему,
Про излученье говорили,
Про жизни злую кутерьму,
С советами терпеть и боле
Не допускать такого. «В доле
Едины бедной мы своей, -
Промолвил Деверь-прохиндей. –
А ты, мой друг, несчастней даже:
Ведь Странник глаз к тебе не кажет…»
«Довольно, - молвил прокурор. –
Не продолжайте этот вздор,
Мне все равно…» Отцы ушли…
«Зачем врачи меня спасли, -
Так мыслил мой герой несчастный,
На койке лежа в тишине. –
Мне жить труднее с каждым часом.
Ни наяву и ни во сне
Свободы нету. Я измучен,
И дальше вряд ли будет лучше:
Один, не нужен никому…
Но если в Мировую Тьму
Уйти не смог я, то так надо,
И у судьбы на баррикадах
Я буду далее стоять,
И если суждено страдать,
То муки встречу я достойно,
Неколебимо и спокойно!»
Так рассуждал он. Входит вечер
В палату тихо, не спеша.
Кого-то ждет с любовью встреча,
Кого-то ром да анаша,
А мой герой один в палате
Печально размышляет: «Хватит.
Я никому собой вертеть,
Клянусь, что не позволю впредь.
В конце концов, ведь я мужчина,
Силен, умен, в высоком чине –
Вся жизнь передо мной лежит.
С меня довольно пошлой лжи.
Я буду сам себе владыкой
В толпе холопов безъязыких».
Давно стемнело. Все заснули.
Лишь к прокурору сон нейдет.
Суровых мыслей целый улей
Гудит над ним. Никто не ждет?
Никто не любит? И не надо!
Не для того в воротах ада
Стоял он, чтоб теперь грустить
Переживать и так скорбить
По тем, кто этого не стоит.
Ни ум, ни сердце не расстроит
Чужое хамство и бардак…
Во тьме он рассуждает так,
Часы на стенке ворожат,
И губы бледные дрожат…
Вдруг – что такое! – шум из сада:
Пыхтенье, мат… Да кто ж там? Ах!
То Странник лезет чрез ограду
С букетом хризантем в зубах.
Застрял, подобно Вини-Пуху,
Невыносимые для слуха
Слова исторг и отогнал
Овчарок пуканьем. Нахал!
Порвал мундир – «Ничо! Не страшно!
Не то бывало в рукопашной!»
На стену лезет. Мат опять.
«Да хватит! Невозможно спать!» -
«Идите накуй! Все равно!» -
И к прокурору влез в окно.
Минуты две они молчали,
Но ближе Странник подошел
И разглядел то, что скрывали
Ночные тени: балабол
Смутился даже – руки друга
В бинтах по локоть: злую муку
Он перенес! Как бледен, слаб,
И слово произнес хотя б –
Но нет, недвижим он, молчит
В глаза лишь пристально глядит
Он с выражением неясным
И разобрать его напрасно
Пытался Странник: не поймет,
Что суждено, что дальше ждет.
«Ну здравствуй, Умник, - он решился
Нарушить злую тишину. –
В натуре переполошился
Я от такого. Не пойму:
Зачем кромсаться? Ты ж не эмо…» -
«Ты не поймешь мои проблемы,
А я твои…» - «Ну что ж, держись.
Неплохо выглядишь, кажись,
Впотьмах не видно!» - «Хватит, Странник, -
Вздохнул герой мой, и изгнанник
С Земли поежился: ужель
Сорвалась дверь души с петель
И все закончено. – Пойми:
Я проводил с тобою дни,
Постигнуть всей душой пытался:
Ты человек иль живодер?
И как жесток ты оказался
Со мной, - промолвил прокурор. –
Моя любовь тебе забава…» -
«Да хуету несешь ты, право, -
Рудольф смутился. – Я ж не знал,
Что ты себя тут порубал…» -
«Из-за тебя, жестокий демон.
Ты негодяй» - «Конечно, где нам
Знать куртуазность! Знай и ты:
С тобою все мои мечты
Навеки связаны. Навеки!» -
«Что ж… Оставайся человеком».
Хотел добавить Умник что-то
Но не сумел. Течет слеза,
Потом другая… И с заботой
Рудольф взглянул ему в глаза.
«Держись, дружище…» - и впервые
Заметил он, что седина
В кудрях у Умника. Такие
Слова, что не простит страна,
Скажу! Мне критик попеняет:
«Да Странник жалости не знает!
Сама ж писала: он маньяк!»
Писала, да. Но в сердце мрак
Порой и у убийц слабеет,
В печали Странник цепенеет.
Не по себе ему. Конечно!
Кому бы было по себе,
Когда ваш добрый друг сердечный
Слабеет, с жизнию в борьбе,
Когда сомнений больше нету,
Что в горе виноваты вы,
То проникает лучик света
Во тьму души. Но хоть правы
Философы, но живодера
Не переделать. Очень скоро
Рудольф опомниться сумел,
Приобнял Умника, удел
Приняв вполне его страданий,
И тихо вышел без прощаний.
(продолжение следует)
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Рейтинг: PG
Пейринг: Умник/Странник
Глава первая Эпизод 1 Эпизод 2 Эпизод 3 Эпизод 4
Глава вторая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава третья Эпизод 1 Эпизод 2
Глава четвертая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава пятая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава шестая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава седьмая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава восьмая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава девятая Эпизод 1 Эпизод 2
читать дальше
Глава одиннадцатая.
Ж.-Б. Гренуй твердил бывало,
Что все имеет запах свой.
Я над котлетами стояла,
Уйдя в готовку с головой,
Вдруг – что за притча! Странный запах,
Как будто рядом курит Папа.
Я, отложивши все дела,
Поэму поглядеть пошла
И что же вижу – без сознанья
Лежит Елена, а страданья
Героя нашего удар
Гламурной бритвы оборвал!
Соавтор, встань! Хорош лежать!
Нам Пусю надобно спасать!
- Ах, Боже мой! Беда какая!
Ведь прокурора больше нет –
Он Мировой увидел Свет,
Судьбу по-своему решая…
- Не плачь, мой друг! Есть сила в нас
Помочь ему в жестокий час!
Ты мне поверь, еще не время
Посыпать пеплом наше темя –
Уже спешат сюда, к нему.
- Так нам стоять тут ни к чему,
Отступим в тень!
- Да-да, пойдем.
Все будет хорошо – вдвоем
Мы не дадим его в обиду!
И мы скрываемся из виду…
Теперь я знаю: пахнет кровью
И ужасом любовь твоя,
Суровый Странник! Ты героя
Довел до грани – говоря
По справедливости, достоин
Лютейшей ты из лютых кар…
Пока ж прими свободу в дар
И наслаждайся ей спокойно.
Но помни: есть и Высший суд!
Тебя там, Странник, не спасут…
Но автора совсем не слыша,
Спешит Рудольф в Совет Отцов.
Я умолкаю. Тише, тише!
Седых послушаем глупцов!
Вот входит Странник. Все затихли.
Исчез малейший даже шум.
Сидят все, головой поникли,
Нахмурен Папа и угрюм.
«А что вы тут как на поминках» -
Спросил Рудольф. «Послушай, сынку,
Беда большая. Умник наш
С собой покончил» - «Массаракш… -
Бормочет Странник. – Йоптваю…
Вчера ведь только на кую
Его вертел, а нынче… Блять!
Кому тут на венок сдавать?» -
Промолвил он, в коленях дрожь
Скрывая. Помни: не уйдешь
От совести, пусть даже совесть
Давно ты вырезал себе!
Однако я продолжу повесть
С нравоученьями в борьбе:
Читать мораль – моя работа,
Хоть верный спутник ей – зевота,
Да крепкий сон… Ну что ж, вперед!
И слово Шурин тут берет:
«Его спасти уже успели –
Курьер отправился по делу
С письмом от Папы срочным. Глядь!
Нет никого! Кому вручать?
Пробрался в мраморный он зал
И вовремя врачей позвал».
«В больнице, - Папа добавляет, -
Лежит наш Умник. Эх, беда!
Как излучение влияет
На нас… Измучишься страдать
И все закончишь. Не напрасно
Курю я этот план прекрасный,
А чтоб попроще видеть жизнь.
А раньше что? Хоть утопись!»
Отцы сочувственно вздыхают,
А Странник тут же понимает,
Что вроде б дела не пришить
К нему. «В больницу не ходить
И не отсвечивать напрасно, -
Решил он. – Будет все прекрасно!»
Вот в крупной клинике секретной
Наш прокурор лежит. К нему
Спешат в стремленье беззаветном
Коллеги все. Но почему,
Вы спросите, такое рвенье?
Они букеты и варенье,
Открытки, плюшки и духи
Несут, словесной шелухи
Еще поболе будет! Если
В беде начальство, то хоть тресни,
А нарисуйся, ибо в том
Карьера выглядит потом
Твоя получше, чем у тех,
Кто предпочел походу смех.
Кох, как овчарка, в коридоре
Стоит на страже, никого
Не допуская к прокурору:
«Тревожить незачем его,
Все передам я лично в руки,
А вы ступайте…» По науке
Лечебной, всем больным покой
Предписан, только мой герой
Его не ведал в ожиданьи
Прихода Странника – созданья
Без совести, но может быть
Он все ж захочет навестить
Хотя б на несколько минут…
Иль это, право, тяжкий труд?
Отцы вот даже приходили
В большом сочувствии к нему,
Про излученье говорили,
Про жизни злую кутерьму,
С советами терпеть и боле
Не допускать такого. «В доле
Едины бедной мы своей, -
Промолвил Деверь-прохиндей. –
А ты, мой друг, несчастней даже:
Ведь Странник глаз к тебе не кажет…»
«Довольно, - молвил прокурор. –
Не продолжайте этот вздор,
Мне все равно…» Отцы ушли…
«Зачем врачи меня спасли, -
Так мыслил мой герой несчастный,
На койке лежа в тишине. –
Мне жить труднее с каждым часом.
Ни наяву и ни во сне
Свободы нету. Я измучен,
И дальше вряд ли будет лучше:
Один, не нужен никому…
Но если в Мировую Тьму
Уйти не смог я, то так надо,
И у судьбы на баррикадах
Я буду далее стоять,
И если суждено страдать,
То муки встречу я достойно,
Неколебимо и спокойно!»
Так рассуждал он. Входит вечер
В палату тихо, не спеша.
Кого-то ждет с любовью встреча,
Кого-то ром да анаша,
А мой герой один в палате
Печально размышляет: «Хватит.
Я никому собой вертеть,
Клянусь, что не позволю впредь.
В конце концов, ведь я мужчина,
Силен, умен, в высоком чине –
Вся жизнь передо мной лежит.
С меня довольно пошлой лжи.
Я буду сам себе владыкой
В толпе холопов безъязыких».
Давно стемнело. Все заснули.
Лишь к прокурору сон нейдет.
Суровых мыслей целый улей
Гудит над ним. Никто не ждет?
Никто не любит? И не надо!
Не для того в воротах ада
Стоял он, чтоб теперь грустить
Переживать и так скорбить
По тем, кто этого не стоит.
Ни ум, ни сердце не расстроит
Чужое хамство и бардак…
Во тьме он рассуждает так,
Часы на стенке ворожат,
И губы бледные дрожат…
Вдруг – что такое! – шум из сада:
Пыхтенье, мат… Да кто ж там? Ах!
То Странник лезет чрез ограду
С букетом хризантем в зубах.
Застрял, подобно Вини-Пуху,
Невыносимые для слуха
Слова исторг и отогнал
Овчарок пуканьем. Нахал!
Порвал мундир – «Ничо! Не страшно!
Не то бывало в рукопашной!»
На стену лезет. Мат опять.
«Да хватит! Невозможно спать!» -
«Идите накуй! Все равно!» -
И к прокурору влез в окно.
Минуты две они молчали,
Но ближе Странник подошел
И разглядел то, что скрывали
Ночные тени: балабол
Смутился даже – руки друга
В бинтах по локоть: злую муку
Он перенес! Как бледен, слаб,
И слово произнес хотя б –
Но нет, недвижим он, молчит
В глаза лишь пристально глядит
Он с выражением неясным
И разобрать его напрасно
Пытался Странник: не поймет,
Что суждено, что дальше ждет.
«Ну здравствуй, Умник, - он решился
Нарушить злую тишину. –
В натуре переполошился
Я от такого. Не пойму:
Зачем кромсаться? Ты ж не эмо…» -
«Ты не поймешь мои проблемы,
А я твои…» - «Ну что ж, держись.
Неплохо выглядишь, кажись,
Впотьмах не видно!» - «Хватит, Странник, -
Вздохнул герой мой, и изгнанник
С Земли поежился: ужель
Сорвалась дверь души с петель
И все закончено. – Пойми:
Я проводил с тобою дни,
Постигнуть всей душой пытался:
Ты человек иль живодер?
И как жесток ты оказался
Со мной, - промолвил прокурор. –
Моя любовь тебе забава…» -
«Да хуету несешь ты, право, -
Рудольф смутился. – Я ж не знал,
Что ты себя тут порубал…» -
«Из-за тебя, жестокий демон.
Ты негодяй» - «Конечно, где нам
Знать куртуазность! Знай и ты:
С тобою все мои мечты
Навеки связаны. Навеки!» -
«Что ж… Оставайся человеком».
Хотел добавить Умник что-то
Но не сумел. Течет слеза,
Потом другая… И с заботой
Рудольф взглянул ему в глаза.
«Держись, дружище…» - и впервые
Заметил он, что седина
В кудрях у Умника. Такие
Слова, что не простит страна,
Скажу! Мне критик попеняет:
«Да Странник жалости не знает!
Сама ж писала: он маньяк!»
Писала, да. Но в сердце мрак
Порой и у убийц слабеет,
В печали Странник цепенеет.
Не по себе ему. Конечно!
Кому бы было по себе,
Когда ваш добрый друг сердечный
Слабеет, с жизнию в борьбе,
Когда сомнений больше нету,
Что в горе виноваты вы,
То проникает лучик света
Во тьму души. Но хоть правы
Философы, но живодера
Не переделать. Очень скоро
Рудольф опомниться сумел,
Приобнял Умника, удел
Приняв вполне его страданий,
И тихо вышел без прощаний.
(продолжение следует)
-
-
11.05.2009 в 19:19Умничка наш выжил все-таки! Огромное вам за то спасибо!! Ангст продолжаеццо, как я понимаю?
Эх, овчарка... Знаю не понаслышке, что это такое, будучи исцарапана нашим псом... а папашу он даже покусал нешуточно...
Еще раз спасибо за позитив и романтику! Развлекли вы меня, томящуюся над курсовой по философии Ницше...
-
-
11.05.2009 в 19:34мы в отличие от феди не живодеры собственного сынку крошить
ибо кто ж ему бедолаге еще счастье подарит окромя нас?
спасибо! удачи в экзаменах!
-
-
11.05.2009 в 20:11Верю в хэппи - энд!)))
Браво авторам!)))
-
-
11.05.2009 в 20:47Спасибо))))
-
-
11.05.2009 в 21:35Ничто человеческое не чуждо даже Страннику
а как же! все течет, все изменяется... мальчики взрослеют
Mysterious Obsession
они все чрезвычайно милы!
спасибо камрадам!
-
-
14.05.2009 в 00:51А уж иллюстрации добили окончательно.
Надеюсь на скорое продолжение.
-
-
14.05.2009 в 12:34мерси, камрад!