Поэма. Глава шестая. Эпизод 2

[massaraksh]

Название: Поэма без названия
Автор: Лариса Джан (идеолог и поэт)
Елена Terrible Doll (идеолог и иллюстратор)
Фэндом: "Обитаемый остров", фильм
Жанр: поэма
Рейтинг: PG
Пейринг: Умник/Странник

Глава первая Эпизод 1 Эпизод 2 Эпизод 3 Эпизод 4
Глава вторая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава третья Эпизод 1 Эпизод 2
Глава четвертая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава пятая Эпизод 1 Эпизод 2
Глава шестая Эпизод 1



Глава шестая (продолжение)

Записку Странника, конечно,
Он прочитал сто сорок раз.
Отказ, мой добрый друг, отказ
Прислал подонок бессердечный
Тебе. С тобою слезы лью,
Судьбу несчастную твою
Я разделяю. Персонажи
Что на Земле, что на Саракше –
Все рАвно авторам милы,
Но я жалею, что пилы
Нет у меня, а то бы разом
Я ту прикончила заразу,
Что обращается с тобой
Настолько скверно, мой герой.

Он пишет страстное посланье.
Хоть толку мало вообще
Он в письмах видел не вотще;
Но, знать, сердечное страданье
Уже пришло ему невмочь.
Вот отступает тихо ночь,
Приходит утро, свечи гаснут,
Вчера зажженные напрасно:
Им озарить не суждено
Свиданья пылкого; оно
Теперь уже не состоится…
Вот просыпается столица,
На службу топает народ,
И Фанк к начальнику идет.

В руке его букет заморских
Нежнейших белых орхидей.
«Что за х*йня? – спросил Сикорски,
Сей невозможный прохиндей. –
Тебе тут, мать твою, свиданье?
Так ты приперся с опозданьем:
Тут девок нету, я их всех
Уже разделал под орех!
И ща тебе добавлю тоже
По серой гитлеровской роже!»
В испуге Фанк, походит ближе.
«Букет-с… Вот-с…» - «Не слепой, б*ядь, вижу!
Чего ты тычешь мне его?» -
«От прокурора… Вам…» - «Чегоооо?!»



И тотчас в Фанка улетели
Бансай, точилка и гроссбух.
Какой же гневный, в самом деле,
Был Странник, полоумный дух
Изгнанья! «Тут письмо вдобавку!» -
Фанк тихо пискнул из-под лавки.
«А! Спелись, п*дары!» – кричит
Ему начальник. «Вам… Вручить…»
«Давно ли ты, б*ядь, почтальоном
Успел заделаться?» Зловонным
Он бздехом сдунул со стены
Картины – приобретены
Не для того полотна были,
Чтоб спину Фанку проломили!

Судьба играет подчиненным,
Его бросая в бедствий шквал:
Фанк, раскорячившись в поклоне,
В одной руке письмо держал,
В другой букет, весьма помятый,
Смотрел на шефа виновато:
Мол, что ж поделать можно мне?
Служу Отцам я и стране,
Неважно, может быть… Но все же:
Не заслужил плевков я в рожу.
Ах, Фанк! Жалеет вся страна
Беднягу низшего звена,
Но правды лучше не скажи,
Втайне от Странника держи!

Но все же, гнев сменив на милость,
Суровый Странник произнес:
«Эх, ты… Корявая ты хилость…
Шо хнычешь?» «Право, ничего-с…»
«Вломить бы всем вам под копирку
Горячих русских п*здюлей…
Письмо в сортир, мне на подтирку,
А веник в мусорку. Живей
Ты шевелись, фашист проклятый,
П*зда коровья, хвост помятый!
И песню пой!» - «Пою-с… пою…»
«А в жизню личную мою
Скажу спокойно, не грубя:
Попробуй сунься – я тебя…»

Он сделал паузу такую,
Что Станиславский онемел.
Уже свою судьбину злую
Наш Фанк прочувствовать успел.
Вот смертный пот уже катится
По побледневшему лицу.
Бежать? Спасаться? Не бежится…
А жизнь… Она идет к концу…
За что? Зачем? Он так старался….
Ну а в итоге оказался
В такой беде, а Странник лют,
Не наградит его за труд.
Ах, ну за что такую долю?
И вот услышал он: «… уволю!»

Бедняга Фанк в сортир рванулся,
Как черт от ладана тогда,
Едва в дверях не навернулся
Под хохот Руди. Без стыда
И совести его начальник,
Проклятый развращенный Странник!
Как можно быть таким козлом?
Ты развалился за столом,
Ты в кресле целый день крутиться
Себе позволить можешь, но
Не место чести в ягодицах,
Она воспрянет все равно!
Тебе не скрыться от позора!
Но кара ждет тебя не скоро…

Но чем на службе занят Странник,
Кроме раздачи звездюлей?
Смотрите: полон сей развратник
Весьма приятственных затей:
Вот пять дикарок из Кукуя,
Далекой варварской страны
Пред ним ориенталь танцуют,
Так раболепны и нежны.
Как плавно движутся их руки,
Как изумительны те звуки,
Что старый издает дутар,
И плоти яростный пожар
В объятьях хрупких юных дев
Погасит Странник, пылкий лев!

До бессознательности полной
Наш Странник доводил девиц
Своею силой неуемной
И властной грубостью десниц.
Но вспомнил ли хоть раз Сикорски
Любви былой тона, наброски,
О прокуроре вспомнил он?
Нет, мой читатель, словно сон
Ушло былое безвозвратно,
И не призвать его обратно,
Не отыскать былых идей
В обломках рухнувших страстей…
Вновь рухнул Странник, супостат,
В насилье, пьянки и разврат!

А что же Умник наш? Заботы
Гнетут безжалостно его:
И средство старое – работу,
Что помогает от всего,
Избрал он вновь. Мундир наглажен,
Спокоен взгляд, сапог блестит,
УК родимого Саракша
Пред ним развернутый лежит.
И вновь: дела, интриги, сплетни,
Почти забытые, намедни
Он из небытия поднял,
И грешник понял, что пропал:
Жестоко, ровно, непреклонно
Машина катится закона.




И все заметили в столице,
Что слишком Умник стал суров.
И неофициальным лицам,
Да и собранию Отцов
Не по себе чего-то стало:
Рука юстиции карала
Виновных строго. Прокурор
Навлек невиданный позор
На всех, кто был виновен в чем-то.
Трудился монотонно, четко,
Без перерывов на обед
Герой мой. В этом весь секрет
Забвения любви несчастной,
Так гасят пламень неугасный.

Он спать ложился поздно очень
И референта загонял,
Читал статьи глубокой ночью
И комментарии писал.
Все выродки страны рыдали,
А уголовники считали,
Что всем пришел совсем п*здец,
Их резать будут, как овец…
И вроде стал совсем железный
На первый взгляд любимый наш,
Герой, но все же бесполезно
Кривить душою. Массаракш!
Огонь, пылающий в груди,
Его как прежде бередит.

Но тут остановить позвольте,
Мне мой, читатели, рассказ.
Прошу – сегодня не невольте
Вы продолженьем. В этот час
Мне должно накормить супруга
Обедом. Милая подруга,
Ma belle Helene, прости и ты:
Заботы, страсти и мечты
Героя нашего на время
Я отложу, поскольку бремя
Семейных трудностей, хлопот
Меня опять к себе зовет.
Но буду рада встретить вас
На том же месте, в тот же час!

Конец шестой главы
(продолжение следует)