запись двадцать вторая, фанфикшен

[massaraksh]

Случайность и сорванные тормоза

Фандом: Обитаемый остров (фильм)
Автор: Серая тварь
Пейринг: Гай Гаал/Максим Каммерер
Рейтинг: R
Размер: мини
Ворнинг: к оригинальному роману фик не имеет абсолютно никакого отношения, написано исключительно по фильму
Дисклеймер: все права принадлежат их законным обладателям, написано с целью развлечения, материальной выгоды не получено


Парень был чужим.
Не просто чужим, как те парни, что регулярно спускались со своих гор в поисках нормальной жизни, а каким-то абсолютно другим. Не настороженно враждебным, не фальшиво дружелюбным, не откровенно заискивающим перед армейскими командирами и гражданскими администраторами, не нервным, не дерганым, и на самом деле не испытывающим чувства страха. Вообще никакого.
Если бы Гай Гаал был хоть немного поопытнее в отношениях с окружающим миром и окружающими людьми, при встрече с Максимом Каммерером он бы насторожился так, что будь хищным зверем, то за милю чуял бы капканы под густым слоем листвы. Но что может знать капрал гвардии - одна ступенька выше рядового - о людях и их возможностях? Тех, кто стоит на нижних ступенях, учат убивать, и в этом их, обычных солдат, назначение. Думают за них другие.
Так, наверное, правильно. Пушечного мяса должно быть много. А думающее пушечное мясо переходит на следующий уровень. То, которое не остается лежать фаршем на своей и чужой земле. И начинается следующий этап эволюции.
В природе эволюция бесконечна. В человеческом обществе и одном из его секторов - армии, эволюция имеет предел. Высшее звание и все. Дальше двигаться некуда. Тупик.
Тупик - определение, обратное эволюции.
Но пока Гай Гаал был пушечным мясом, а потому никаких мыслей по поводу тупиков и эволюции в них в его голове не появлялось. И жить было относительно просто. И казалось, что и дальше все будет просто и спокойно, насколько спокойной может быть жизнь солдата.
Впрочем, в мире все относительно. Даже в том, в котором люди живут головами в центр пузыря.
И сначала действительно все было просто и спокойно. Не доставляющий хлопот подконвойный, с которым можно было поговорить о том, в чем разбирался - думал, что разбирался, - о противобаллистических башнях, и парень даже что-то понял, но потом башня взорвалась, и парень спас ему жизнь - подконвойный охраннику - и Гай привел его в город и сдал, куда велели, и забыл.
Так ему тогда показалось. Пока Гай не увидел его снова в квартире у Рады.
Это было неожиданно. Странно. Приятно. И Гай сделал для Максима все, что только мог.
Подал своему командиру прошение о зачислении неизвестного парня в гвардию.
Гай действительно всегда хотел воевать. В его понимании мира только военные действительно что-то значили - они защищали мирных людей. И свою мечту он хотел подарить и Максиму.
Только в любом мире таким, как Максим Каммерер, нельзя давать в руки оружие.
Гай Гаал был простым парнем, максимум тактического мышления и минимум стратегического, оружие в руки, мишень там, и стреляй. Его ошибка была в том, что он решил, что Максим такой же.
А Максим Каммерер был абсолютно чужим. С его сияющими глазами и яркой бессмысленной улыбкой и полным отсутствием внешних тормозов. И тем, кто напал на него с Радой после пары слов в кафешке, очень повезло с тем, что Максима держали тормоза внутренние, иначе он бы убил всех примерно за одну земную минуту и спокойно ушел, осторожно поддерживая заплетающуюся в ногах от шока Раду.
Его тело, используемое на сто процентов, и мозг, используемый на 50 процентов, - больше пока не смогли заставить работать даже на процветающей Земле, и на самом деле это было к лучшему, но когда это соображения лучшего и худшего останавливали ученых в их фанатичных - на благо человечества и науки, конечно же, - изысканиях? - позволяли ему очень многое. Только вот помимо физической силы и высочайшей обучаемости нужно что-то еще.
То, что когда-то называли человечностью. Моралью. Нравственными установками. Способностью различать добро и зло. Делить поступки на плохие и хорошие по отношению к некой общепринятой оси бытия и строить свое поведение в том числе основываясь на опыте прошлых ошибок.
И что у Максима Каммерера отсутствовало абсолютно, так это способность к критической оценке своих поступков. Устаревший еще пятьдесят лет назад термин "рефлексия" в лексикон современных психологов не входил, поэтому Максим - на этой планете Мак Сим - строил свое поведение, основываясь лишь на технических выводах из последствий своих действий. То есть просто делал, исходя из той или иной необходимости, не задумываясь о том, что изменится для других после того, как он пройдет по своей дороге. И исходя из этого, в его психике с рождения был заложен упрощенный - урезанный - набор эмоций. Такая натура. Минимум негатива, максимум позитива. Все для счастья человека и человечества.
Это и есть отсутствие внешних тормозов, и это и притянуло к Максиму Гая, никогда раньше таких людей не встречавшего. И Гай не отдавал себе отчета в том, какие чувство он испытывает на самом деле, путая совершенно определенный интерес с доброжелательностью, хорошим отношением, желанием помочь. Не понимал, что заставляет его сидеть за столом без майки, с голым торсом, буквально рыча на улыбающегося любимой мегаваттной без капли смысла улыбкой Максима, без труда отвечающего на каверзные вопросы из прочитанного один раз учебника. Почему ему хотелось прижать того к полу и не отпускать, и барахтаться в борьбе, и наваливаться сверху. Почему Рада делает ему замечания, и пытается прекратить эту занятную игру.
Просто так ему нравилось. И понимать что-либо совершенно не хотелось. Подсознательное нежелание признавать тягу к мужчине. Совершенно нормальное и понятное нежелание. Внутренние и внешние тормоза определяют поведение каждого человека, но существует много способов их выбить, особенно когда рядом с тобой подходящий кандидат для этой роли.
А выбивать тормоза Максим умел прекрасно. Это качество было заложено в его натуре, обусловлено особенностями психики, и самое прекрасное заключалось в том, что делал это Максим абсолютно неосознанно. Он просто не воспринимал внешние обстоятельства чем-то, заслуживающим особого внимания и уважения. Для него имело значение только то, что он сам считал важным для себя.
И пол сексуального партнера к таким внутренним тормозам не относился. И когда они с Гаем остались на несколько часов в квартире одни, Максим даже не задумался о том, что на самом деле ему нравится Рада, а то, что он сейчас собирался сделать, можно назвать предательством чувств. Просто к этому не было никаких препятствий, и почему бы нет?
В XXII веке планеты Земля множество предрассудков ушло в прошлое, и Максим даже не задумывался о том, что на вывернутой наизнанку планете Саракш они все еще могут существовать. Как не задумывался о том, что далеко не на всех планетах в начальной школе обучают приемам самообороны, с помощью которых легко можно убить человека.
Впрочем, даже если бы задумался, для Максима Каммерера это были бы явления одного порядка.
А сейчас он снова поймал на себе жадный взгляд Гая, и тлеющий интерес вспыхнул, и он сделал первый шаг. Все так же улыбаясь, приобнял Гая за плечи - широкие, как положено бойцу гвардии, табельное оружие которого весит три земных килограмма, а стандартная выкладка все сорок, - дернул к себе и поцеловал.
Для Гая мир вывернулся наизнанку. Что в мире Саракш означало - стал на свое место, как и положено нормальному миру. И вместо того, чтобы попытаться врезать Максиму в живот, он запустил тому руки в волосы - что ему тоже хотелось сделать уже давно, - и ответил на поцелуй со всей страстью молодого парня, в жизни которого случается слишком мало радости и удовольствий.
Они стаскивали друг с друга майки без рукавов, и без того открывающие больше, чем скрывающие, яркое любопытство молодости, когда позади еще не так много событий, когда каждый новый партнер - открытие, когда нет того едкого настоящего цинизма, когда все позади, и ничего нового уже не будет, и целовались, жадно и агрессивно. Молодые парни, обученные убивать - хоть один готов был убивать осознанно, второй же считал, что лишь защищается, - в них слишком много силы и желания и слишком мало сдерживающих факторов, и у Гая сорвало тормоза, и он готов был содрать с Максима остатки одежды практически вместе с кожей, и вместе с тем в нем искрился какой-то полудетский восторг от сбывшейся мечты, и неважно, что мечта была неосознанной, и он целовал Максима в плечи и в шею, путаясь пальцами в обесцвеченных прядях волос, и тянул его вниз, на пол, так было удобнее, и не мог остановиться.
Они трахнулись прямо на полу, там, где накануне Максим без труда отжимался какое-то невероятное даже для солдата гвардии - военной элиты - число раз, и это было болезненно, и Максим подставлялся, и раздвигал ноги, и запрокидывал голову, и улыбка менялась на непроизвольный оскал, и у Гая сносило крышу так, как не сносило даже в упоении первого - победного - боя, когда он делал свое дело, и противники - безоружные выродки - беспомощно валились под ноги, сраженные пулями из автоматического оружия. И Максим стонал и вскрикивал - не от боли - и вцеплялся Гаю в плечи, стальные пальцы оставляли синяки даже на коже тренированного бойца гвардии, и Гай этого не чувствовал, не ощущал ничего, кроме резкого всепоглощающего наслаждения, восторга обладания, примитивного удовольствия, и сначала казалось, что это продлится вечно, но кончается все, и они оба кончили, и Гай свалился на Максима, тяжело дыша, словно после марш-броска по пересеченной местности с полной выкладкой.
Когда реальность вернулась, то принесла с собой ощущение совершенной неправильности.
Впрочем, оно исчезло, когда Максим поднял голову, улыбнулся - так же, как всегда, Массаракш, парню все равно, калечит он противников под видом самозащиты или занимается сексом, - и хрипло предложил встать с чертового пола и пойти в душ. И вроде бы все.
На самом деле на этом ничего не кончилось, и это увлечение, этот интерес, этот разовый секс стоил Гаю Гаалу его места в гвардии, его идеалов и его мира. Но это случилось потом. А сейчас, именно сейчас, Гай ни о чем не жалел.
А Максим Каммерер и так никогда ни о чем не жалел.